и доноса, не замечал того, как всё сильнее разгорались и плясали искорки в зрачках Ады, танцуя какой-то дикарский, неистовый танец, она явно насмехалась над ним, но он этого не понимал.
– Да вот хотя бы сегодня! – развёл руки в стороны Хрюньков, – Ты полезла зашивать пациентку без перчаток! Это же вопиющее нарушение, просто топорная глупость! А если у неё теперь возникнет эндометрит, а? А если сепсис? А всё из-за тебя!
– Вы говорите неправду и знаете это, – спокойно ответила Ада, вставая из-за стола и подходя к Хрюнькову, – Скажите прямо, что вам от меня нужно, без этих смехотворных попыток очернить мою репутацию.
Она встала вплотную к жирной туше борова и смело глянула ему в глаза.
Тот немного стушевался, но тут же взял себя в руки.
– Ты рассказываешь мне, что ты там делаешь и что бормочешь, молитвы, заклинания? Что? Как спасаешь пациенток? Ты учишь меня всему этому, а потом просто тихо сваливаешь отсюда, поняла?
– Вот как вы всё замечательно продумали, Константин Ашотович, только вот меня спросить забыли, соглашусь ли я открыть вам свои секреты? Да и возможно ли их вообще открыть и передать? Вы что же, думаете, что можно научить крота летать? Или верите во все эти газетные статейки про развитие дара? Дар – он либо есть, либо его нет! Если крыльев нет – они и не вырастут, понимаете?
– Ты мне тут зубы не заговаривай, – прошипел Хрюньков, – Давай, веди меня в ту комнату, пока никто снова рожать не надумал из этих куриц. Степанова тебя прикроет, попроси её. А я скажу, что пошёл в ординаторскую отдохнуть. Никто ни о чём не догадается. А там, на месте и просветишь меня. И после дашь мне столько уроков, сколько потребуется, поняла? Иначе не просто вылетишь с работы, а по статье пойдёшь! Под суд! За халатность, понесшую за собой смерть родильницы.
Огоньки в глазах Ады вспыхнули с такой силой, что, казалось, ещё чуть-чуть и их пламя испепелит жирную тушу, и та зачадит, подобно сальной свече, воняя и тая. Но внезапно, уголок рта Ады чуть заметно пополз вверх, и она, удивив оторопевшего от такой резкой перемены Хрюнькова, произнесла:
– Да, конечно, Константин Ашотович, вы правы. Вы ведь доктор и, следовательно, сумеете принести пациентам куда больше пользы, чем я, обладая такими знаниями. Я действительно, должна вам их передать. И мы начнём прямо сейчас. Идёмте, не станем мешкать.
– То-то же, давно бы так, – процедил Хрюньков, гордый тем, что ему так быстро удалось прижучить эту вертихвостку, – Давай, жду тебя у лестницы в подвале.
– Буду через три минуты, – заверила его Ада.
***
Спустя некоторое время по длинному, тёмному коридору подвала шли две фигуры, одна – маленькая, хрупкая и другая – обрюзгшая, расплывшаяся, как клякса, направлявшиеся в самый дальний тупик коридорных ответвлений.
– Когда уже починят эту лампу? – ворчал на ходу Хрюньков, – Сколько лет работаю в этой дыре, и сроду она не светила, как полагается.
Ада шла, молча улыбаясь в темноте невидимой Хрюнькову улыбкой, лишь звёздочки в её глазах тихо горели, как если бы свечу накрыли сверху кувшином, и свет казался бы обманчиво тусклым, но тот, кто поставил кувшин, знал бы о том, какое яркое пламя бушует там, под этим сосудом, и стоит только лишь его приподнять, свет его озарит всё вокруг, прогоняя темноту.
Наконец, они встали перед старой обшарпанной дверью, Ада, нащупав ключ, отперла её, и они вошли внутрь. Хрюньков потянулся, было, к выключателю, но Ада перехватила его руку, сжав за запястье с такой силой, что тот, по-бабски, визгливо ойкнул.
– Нельзя, – прошептала Ада, – Не нарушайте чистоты и покоя энергии. Подождите немного, сейчас ваши глаза привыкнут к свету. А я пока расскажу вам, что же я тут делаю. Здесь находится одно из мест силы, их много по всей земле. В таких местах образуется как бы проход, ворота, через которые в наш мир проникает поток энергии. Не во всех местах она чистая и светлая. В иных тусуются только оккультисты да чернокнижники. Но вы со временем научитесь различать эти места.
Ада замолчала, прищурив глаза и вглядываясь в темноту. Хрюньков не замечал, но она-то видела, как в углу уже сгущался клубок. Скоро откроется проход.
– Здесь же, – продолжила она, – Хорошее место, хотя и образовалось оно, благодаря негативной энергии – энергии смерти, которая выделялась из тел при отхождении души. Эта энергия, высвободившаяся наружу, и пробила брешь в оболочке миров, образовав врата. Но люди, что лежали здесь, были добрыми людьми, тем более чистые телом и душой были младенцы, потому здесь можно получать силу, а вот как использовать её решать вам. Но помните, что за всё нужно платить, всегда должен быть равноценный обмен, равновесие, гармония, понимаете? Оккультисты знают это отлично. Если что-то где-то убавилось, то где-то в другом месте должно прибавиться, и наоборот. Так вот, когда вы получите силу, я расскажу вам, что делать дальше, а сейчас ложитесь на каталку, вот сюда.
– Я ничего не вижу, – пробормотал присмиревший вдруг Хрюньков.
– Да вот же она, – Ада легонько подтолкнула его вперёд, – Ложитесь. Сейчас начнётся.
Хрюньков послушно улёгся на каталку и вслушался в тишину, глазки его напряжённо таращились в темноту, безрезультатно однако. Он ничего в ней не различал, в отличие от Ады. Та же уже в открытую улыбалась, глядя в угол.
Внезапно воздух как-то содрогнулся и Хрюньков ощутил некую вибрацию, которая пробежала от кончиков его пальцев на ногах до темечка. Затем его обдало холодом, и в ту же секунду – жаром, словно из огромной, распахнутой настежь дверцы печи. Сердце его заколотилось быстрее, тело начало потрясывать, он вдруг испугался и попытался соскочить с каталки, но Ада, стоявшая рядом, грозно крикнула:
– Нельзя!
И Хрюньков, сам не осознавая почему, подчинился её властному приказу и остался лежать. Сверху, на грудь, вдруг опустилась тяжёлая бетонная плита, и стало трудно дышать, как это бывает при взлёте самолёта. В ушах появился тонкий, звенящий на одной высокой ноте, ультразвук. Внезапная вспышка света озарила пространство комнаты, всё кругом заиграло цветными полосами, будто северное сияние на небосводе полилось водопадами света на пол. Стены исчезли, растаяли, смешались, и открылось бесконечное пространство, заполненное мерцающими звёздами.
Хрюньков вгляделся и понял, что это не звёзды, а светящиеся, высокие и тонкие как свечечки, силуэты людей. Один из них с невероятной скоростью приблизился к нему, и Хрюнькову почудилось, что-то знакомое в его чертах. Это была молодая женщина. Сердце Хрюнькова вдруг забилось ещё чаще, он узнал её! Он вспомнил её! Это была та, что умерла по его ошибке, ребёнок был в тазовом предлежании, и при рождении головка встала так, что нельзя уже было никаким путём извлечь младенца. Да ещё и открылось кровотечение. Погибли оба. Да, он был виноват, но дело замяли. Деньги они многое могут. Он обо всём договорился. И вот сейчас он стояла перед ним, держа на руках своего младенца.
Хрюньков попытался было вскочить, но не смог, тело его парализовало. Женщина приблизилась и склонилась над ним. Она долго смотрела ему в глаза, а затем открыла свой рот, и прижалась им ко рту Хрюнькова. Тот задёргался, но ничего не мог сделать, тело не слушалось его. Голубоватый поток быстро перетекал из его рта в рот покойницы. Она словно выпивала его до дна. И когда, наконец, она распрямила спину, бросив взгляд на Аду, и благодарно улыбнувшись ей, шагнула назад в объятия бесконечной вселенной, и переливающиеся потоки света скрыли её, расширенные и обезумевшие глазки Хрюнькова упёрлись в потолок безжизненным, застывшим взором, полным смертного ужаса. Великое светило медицины был мёртв.
Глава 22
Узнать, зачем доктор Хрюньков потащился в заброшенное подсобное помещение одного из многочисленных коридоров подвала, служившее
